КАЖДЫЙ ЖЕЛАЮЩИЙ ФАЗАН






Что-то спросили? Чесс моргнул и огляделся.

Женщина в зеленом пальто. Высокий воротник застегнут так плотно, будто она сидит в зимнем парке, а не в теплом холле частной клиники. Нижнюю половину лица полностью скрывают два перекрещенных шерстяных уголка, однако по глазам видно, что это именно она попыталась заговорить с ним.

К тому же, кроме нее и Чесса, в помещении находился только один человек, какой-то помятый клерк с мокрыми глазами. Но он, как и прежде, напряженно читал "Плейбой", держа его в носовом платке, намотанном на руку. На столике перед ним лежала еще пара столь же легкомысленных журналов. Странный выбор для такого заведения...

- Простите, не расслышал? - обратился Чесс к женщине.

- Я говорю, не надо так переживать! - Оттого, что она говорила в воротник, голос получался как будто из радиоприемника. - Все будет в порядке. Профессор N. уже очень многим помог.

- Да, я знаю, спасибо. Я просто задумался.

Это было правдой - которую, впрочем, никогда не понимали люди, видевшие его в такие минуты. В состоянии задумчивости лицо Чесса приобретало не просто отсутствующее, но какое-то очень трагическое выражение. Уйдя в себя, а потом вернувшись, он не раз был вынужден объяснять свидетелям такого "ухода", что у него никто не умер.

Так и тут. Поездка с Натали к медицинскому светилу в соседний штат грозила сорвать все рабочие планы. Последние тесты "Маугли" нужно было закончить еще на прошлой неделе. А буквально завтра - сдать почтовый фильтр заказчику. Всю дорогу Чесс глядел в экран "пальма" и кормил, кормил свою программу примерами из двух архивов: в одном содержалась его собственная коллекция электронного мусора, в другом - личная переписка за два года.

Ради этого они даже поехали на "Грейхаунде". Натали еще не училась водить, а Чесс не хотел терять два часа драгоценного времени на то, чтобы следить за дорожными знаками и дикими грузовиками. Автобусом вышло дольше. Но для Чесса, ушедшего с головой в работу, даже сутки могли пролететь незаметно. А уж эти сто пятьдесят минут - и подавно. Вот они берут билет из морщинистой руки кассира в Моргантауне, проходят в пустой салон между рядами серых мягких кресел, Натали что-то щебечет об этих креслах - "похожи на осликов..." - вжик! - и она уже громко кричит "ой мама!", потому что автобус вылетает из длинного тоннеля на высокую развязку-спагетти с великолепной панорамой Питсбурга, серебряной лентой вспыхивает река, и Чесс со вздохом закрывает "пальм".

Десять минут назад, когда Натали скрылась за дверью профессорского кабинета, он снова вынул комп и занялся работой. И где-то в середине этого процесса, как обычно, вдруг замер и уставился в пространство, прокручивая тесты уже мысленно... А эта дамочка, конечно, решила, что он вот-вот хлопнется в обморок из-за переживаний.

- Ваша жена из России?

Чесс кивнул, заметив, что невольно ответил сразу на два вопроса. Нет, официально она не была его женой. Но и "подружкой" уже не назовешь. Если женщина прилетает из другой страны только ради тебя, жирного неудачника, и буквально вдыхает в тебя жизнь, а ты начинаешь делать для нее такие вещи, каких не делал ни для одной из своих "прошлых"...

Они познакомились вскоре после того, как он закончил университет (отделение английского языка) и одновременно - свой первый роман о большой и почти счастливой американской семье, живущей на озере где-то на севере Пеннсильвании. Однако писательская карьера не заладилась. Новоиспеченный Ирвин Шоу нуждался в деньгах, а издатели XXI века не нуждались в романах о жизни больших семей на озерах - кроме таких произведений, где по ходу книги все члены семьи оказываются связаны нетрадиционными сексуальными отношениями, а в финале всех съедает озерный дух или инопланетянин. Ну, в крайнем случае, кто-то один мог бы выжить и разделаться с инопланетянином, переехав его несколько раз на своем "форде" или еще какой-нибудь патриотичной колымаге, остро нуждающейся в рекламе.

Но в романе Чесса семья была вполне обычной и почти счастливой, ее взрослые представители ездили на приличных японских машинах, а инопланетян не было и в помине. Депрессия, охватившая молодого писателя после осознания этой трагической нестыковки с издательской системой, добавила к его избыточному весу еще два десятка фунтов - и вовсе не стерлингов.

А потом случилось чудо. Хотя нет, ничего сверхъестественного. Наверное, такое бывает со всеми. Бросаешь взгляд в вечернее небо и вдруг натыкаешься на ослепительную луну. Обычное дело, но все же удивляешься, как она там оказалась именно в тот момент, когда ты подумал о чем-то важном.

Натали появилась на горизонте столь же неожиданно, и вместе с тем как-то очень естественно. А с ней - и идея отправиться обратно в университет за вторым образованием. "Твоя работа связана с компьютерами? Нет? Но ты мне так хорошо объяснил про форматы картинок! Я даже подумала, это знак... сам научился? Здорово!"

Ни к чему не обязывающий треп с малознакомой девушкой. Но после этого трепа распавшаяся мозаика судьбы Чесса начала складываться в новую картинку. Сразу вспомнились шутки друзей о том, что в нем живет аналитик. Даже свой роман он долго не мог дописать только потому, что зарывался в детали, какие не снились ни одному нормальному писателю. Подробнейшая карта озера, где происходило действие романа, была лишь первой ласточкой. Дальше появились: расписание движения всех видов транспорта в районе проживания почти счастливой семьи; энциклопедия "Катера и яхты"; атлас местной флоры и фауны; и наконец, какой-то невиданный компьютерный календарь с описанием погоды на каждый прожитый день, да еще с онлайновой службой прогнозов, которая ежедневно подгружала в компьютер Чесса новые спутниковые фотографии... Поглядев на все это как бы со стороны, глазами новой знакомой, Чесс поразился, отчего он сам до сих пор не видел такого поворота событий.

Одновременно с поступлением на компьютерный факультет он начал подрабатывать - сначала просто версткой электронных документов, потом скриптами и прочей "поддержкой" сайтов. Почти все эти сетевые трюки он изучил сам, увлекавшийся Интернетом еще до того, как пошел на компьютерный. Оставалось только с удивлением обнаружить, что за такую смешную работу кто-то платит неплохие деньги.

И это было еще не все. После первого же года новой учебы Чесс попал в проект, который позволял совместить новые программерские и старые литературные познания. И этим - косвенно - он тоже был обязан Натали.

В течение всего года он упорно работал над программой, смутная идея которой родилась еще в "писательские времена". Поиск информации для романа и то самое помешательство на деталях, смешившее знакомых, привели его к мысли, что хорошо бы завести своеобразного электронного секретаря, который запоминает все твои привычки, увлечения и интересы. А потом помогает... ну, хотя бы автоматически собирать в Сети новости на любимые темы.

Научный руководитель Чесса оценил его рвение, и как только первая версия программы-секретаря была готова, организовал своему студенту встречу с представителем Очень Крутой Компании. Университет сотрудничал со многим фирмами, но получить грант от Такого Монстра считалось особенно почетно.

Неудивительно, что Чесса охватила паника. Перед самым собеседованием выяснилось, что у нет ни костюма, ни галстука. Сэм, двоюродный брат-юрист, жил как раз по пути. Но чтобы получить доступ к его адвокатскому гардеробу, Чесс был вынужден согласиться на унизительные условия. Ему пришлось минут сорок сидеть неподвижно на табурете, пока над его головой колдовала Энн, жена Сэма, вооруженная ножницами и расческой. В конце концов Сэм заявил, что теперь прическа Чесса не позорит его одежду, посоветовал еще завязать шнурки, и только после этого несчастная жертва пиджачных условностей была отпущена туда, где люди вкладывали в эти условности большой смысл.

Для начала представитель Монстра похвалил галстук Чесса, и как бы заодно - его программу. Но потом начал юлить. Только через полчаса разговора до Чесса дошло: Монстру не нужна была программа-секретарь, работающая на персональном компьютере пользователя. Монстр хотел, чтобы программа жила на его, монстровом, сервере - и именно там сохраняла всю информацию о вкусах своих клиентов. Чтобы затем... "Да, мы называем это прямым маркетингом".

В первый миг Чесс почувствовал, что забытая было прошлогодняя депрессия вновь наваливается на него огромным свинцовым облаком. Но в этом тяжелом тумане тут же вспыхнула луна: лицо Натали, такое далекое, такое родное и спокойное. Чесс набрал в легкие воздуха... и не послал представителя. А вместо этого, закинув ногу на ногу, с очень серьезным лицом заявил, что считает такой подход к рекламе неэффективным. Речь украсили два примера прогоревших компаний, плюс ряд цифр, половину которых он выдумал на ходу.

Выслушав Чесса, представитель Монстра поглядел на него (а может быть, на его галстук) чуть внимательнее, чем раньше - и предложил работу в проекте по борьбе с непрошенными рекламными рассылками.

Где тут подвох? Чесс долго перебирал версии, начиная с самой человеческой (научный руководитель "замолвил словечко" в более высоких органах Монстра) и кончая самой конспирологической (Монстр не хочет отпускать ценного специалиста). Позже стало ясно, что все проще. Крупная корпорация активно искала новые коммерчески-успешные идеи, не гнушаясь и такими, которые шли вразрез с ее "основным продуктом". Кто знает, что будет через пять лет, когда "основной продукт" всем надоест? На рынке высоких технологий погода менялась быстрее, чем на улице. А Монстр был неглуп, он думал о будущем.

Вот только сдавать этот проект нужно уже завтра... Чесс шевельнул большим пальцем, и потухший экран карманного компьютера снова ожил.


Нет, так не получится. Он смотрел в монитор, но чувствовал взгляд женщины в зеленом. И ничего не мог сделать. Тихий светлый холл, песочного цвета стены и мягкий ковер на полу, пять круглых кожаных кресел под тремя развесистыми пальмами в простых деревянных кадках, груда камней с журчащим в центре фонтанчиком... Минуту назад все это казалось идеальным местом для работы, но теперь окончательно превратилось в холл клиники. Искусственный островок спокойствия. Чересчур искусственный и потому не дающий забыть о беспокойстве, которое приводит сюда людей. О болезни.

Чесс поднял голову. Женщина в пальто только этого и дожидалась:

- Знаете, я тоже в этой стране недавно.

- Я заметил. У вас акцент... Южный Уэльс?

Кажется, она вздрогнула. Ну да, англичане вообще скрытный народ. Обожают задавать вопросы, а о себе - молчком, молчком. Но от акцента так просто не избавишься. Даже завернувшись в пальто по самые глаза... Хотя, если учесть, в какой клинике они собрались, этот высокий воротник наверняка скрывает нечто иное.

У Натали пятна появились сначала на руках, потом на ногах, потом на спине с левой стороны. А у этой, значит, прямо на лице. Для красивой женщины, должно быть, настоящая катастрофа.

Она заметила, как он ее разглядывает. Но обижаться не стала. Наоборот, немного отогнула зеленый уголок воротника, так что стал виден рот. М-да... И вправду красавица. Точнее, была ею. До того, как появилась эта гадость. Чессу вспомнилась сказка о Царевне-Лягушке, которую он услышал от Натали после того, как у нее это случилось в первый раз. Англичанке в стильном зеленом пальто такое прозвище подошло бы даже больше.

- Началось сразу после свадьбы. - Царевна-Лягушка печально улыбнулась, следя за тем, как он отреагирует на демонстрацию не очень-то привлекательного отека. - Мы даже сначала боялись делать тесты, потому что у одной моей подруги это было... из-за мужчины.

Чесс кивнул. Аллергия на сперму. Редкая, но все же известная аллергическая реакция. Но они уже исключили этот вариант. Как и многие другие.

Кроме того, после второго случая он облазил всю Сеть и собрал на домашнем компьютере внушительную папку материалов по аллергии. Альтернативные методы анализа на igG4-антитела, последние поколения антигистаминных препаратов, списки самых странных аллергенов, выявленных за последние годы - и прочее, и прочее... Вплоть до шуточной теории о том, что Адам и Ева сорвали с Древа Познания вовсе не яблоко, а мандарин, и впоследствии им пришлось скрывать под одеждой не гениталии, а все те же неприятные отметины аллергии.

Они с Натали тоже начали охоту за аллергеном с исключения цитрусовых. Но ни это, ни все остальное не помогало в том аллергическом детективе, героиней которого стала подруга Чесса. Невидимый злодей мучил ее снова и снова, невзирая на все диеты, всю борьбу с пылью, смену всей одежды и всей бытовой химии. Следуя канонам жанра, Чесс какое-то время подозревал даже саму Натали и втайне от нее несколько раз проверял мусорный контейнер - вдруг она пристрастилась к какому-нибудь деликатесу и скрывает это. Бесполезно.

- А когда мы сделали тесты, испугались еще больше, - продолжала Царевна-Лягушка. - Ну да вы и сами, наверное, знаете, раз привезли жену сюда.

- Думаете, этот разберется? - Чесс кивнул на дверь с золоченой табличкой.

- В моем случае он уже разобрался! Знаете, на что у меня реакция? На свет! Мы же сюда переехали сразу после свадьбы! А в этой стране другая... интенсивность, что ли? Да, интенсивность ультрафиолета. Все оказалось так просто! У вашей жены тоже все наладится.

- Надеюсь, - пробормотал Чесс. Про свет они с Натали уже думали. Нет, не то.

Слева донеслась какая-то возня.

- Так просто ни у кого не наладится...

Чесс повернулся на голос. Клерк с мокрыми глазами отложил "Плейбой" и начал громко сморкаться. На вид ему было около сорока. Когда он отнял от лица платок, Чесс подумал о Санта-Клаусе, которого переодели в черный деловой костюм, но забыли отклеить красный нос.

- Мне тоже вначале вкручивали: аллергия на кошек, аллергия на пыльцу... - Санта-Клаус аккуратно сложил платок и спрятал в карман. - Да только ерунда это. Все дело в том дерьме, которым нас с самого детства кормят. Слегка простудился ребенок - врач тут же прописывает антибиотик. Вместо того, чтобы дать иммунной системе самой разобраться. Плюс в детском питании куча консервантов. Те же, считай, антибиотики. Вот мы и выросли на них, как наркоманы... безо всякой собственной защиты. А у индейцев вон, я видел, дети в грязи с собаками валяются - и никакой аллергии!

Чесс молча кивнул. В статьях, которые он собирал в Сети, такие мысли звучали все чаще. Так что у молодых мамаш есть информация к размышлению. Но что толку в этом "открытии" для тех, кто уже не грудной ребенок?

- Сейчас там... - Санта-Клаус указал своим натертым носом в потолок, - ...уже начали шуметь по этому поводу. У меня знакомый в Конгрессе. Говорит, скоро будут санкции. Покруче, чем с сигаретами. Чтоб все это дерьмо с консервантами только на экспорт шло. Пусть везут к русским и китайцам.

- А русские-то чем виноваты? - вставила Царевна-Лягушка. Она беспокойно поежилась, запахнула воротник и выразительно поглядела на Чесса. Во взгляде читалась готовность поддержать его, если он вдруг вступится за родину Натали.

Но какой смысл? Натали и сама говорила, что ее страна превращается в свалку. И сама рада была оттуда уехать...

Однако теперь у Чесса был повод сделать обиженное лицо, не способствующее разговору. Вроде подействовало. Санта-Клаус после своего всплеска красноречия как-то сразу стушевался. А Царевне-Лягушке, похоже, хватило того, что она уже пообщалась с обоими мужчинами и каждому сказала что-то полезное. Значит, можно наконец поработать спокойно.


Книга Джунглей. Как человек, не чуждый литературе, Чесс наверняка придумал бы бы метафору посерьезней. Но именно так ему обрисовали технологию почтового фильтра те двое, кто работал над программой до него. Он и раньше замечал, что программисты помешаны на инфантильных образах, вроде постоянных цитат из Винни-Пуха и Алисы. Более того, из-за интенсивного общения с Мэттью и Джоном он и сам стал мысленно развешивать вокруг ярлычки из детских книжек, превращающие весь мир в комикс. Письмо-Балу, письмо-Багира, стая писем-Бандерлогов. "Мы с тобой одной крови" - этого пропустим. А вот этого...

Фильтр "Маугли" рассматривал каждое электронное послание как Неизвестного Зверька, которого нужно проверить на вредность с помощью генетического теста. Среди трехсот почтовых генов были и грубые приметы спама, вроде заголовка из одних больших букв или приветствия без имени, и приметы похитрее, вроде слишком высокой концентрации позитивных прилагательных и повелительных глаголов. Но отдельный нездоровый ген еще не делал письмо мусорным; требовалось несколько, в определенных сочетаниях.

Эти вредные геномы выявлялись при обучении фильтра на тысячах примеров спаммерских рассылок. В случае ошибочного пропускания Вредного Зверька программа устраивала в своей Книге Джунглей эдакую оргию скрещивания и мутаций - до тех пор, пока не выводила комбинацию генов, которая соответствовала пропущенному письму. В следующий раз такого Зверька сразу опознавали и глушили.

С этим алгоритмом "Маугли" ловил 97% мусора в почте. Но хитрые три процента грозили вырасти: спаммеры тоже развивались. Их последним изобретением стали письма, замаскированные под личные. И все чаще мимикрия оказывалась успешной: фильтр пропускал Вредных Зверьков.

Узнав о филологическом образовании Чесса, Джон и Мэттью тут же накинулись на своего нового коллегу с предложением вывести некий более конкретный "ген навязчивости" на основе стилистического анализа текстов. Чесс потратил на это около месяца, после чего стало ясно, что такой путь - тупиковый. Отличить фальшивый императив от реального предложения знакомого человека было невозможно.

Но знакомого можно опознать проще: если с ним уже переписывались, его координаты есть в адресной книге почтовой программы. Конечно, он может написать письмо с нового адреса. Но все равно можно опознать по имени, по каким-то общим темам...

Добравшись в своих размышлениях до этого места, Чесс хлопнул себя по лбу: программа-секретарь! Сбор личных предпочтений, любимых тем и прочих маркеров "своего" в тех ежедневных потоках информации, с которыми работает хозяин персонального компьютера. При наличии таких данных можно отслеживать не только присутствие вредных почтовых генов, но и отсутствие своих, полезных. Если ты - мужчина, увлекающийся стрелковым оружием, тебе вряд ли понадобятся новые гигиенические прокладки, которые незаметны даже под бикини. Объединить "Маугли" с программой-секретарем - вот тебе и фильтрация псевдо-личных рекламных писем! Выходит, представитель Монстра, взявший Чесса на работу, был совсем не так прост?

Джон и Мэттью поначалу отнеслись к идее с прохладой. Ну да, первое приходящее в голову объяснение - новичок решил пристроить собственную курсовую. Однако за следующие два месяца совместной работы их ирония постепенно сменилась на активное участие: новый "Маугли" с двумя генетическими базами и вправду ловил мусор лучше. Оставались, правда, кое-какие тонкости - но дело явно сдвинулось с мертвой точки. Мэттью, большой любитель превращать любую работу в аврал, дописал последние исправления буквально за пару дней до срока сдачи. А ведь фильтр нужно еще обучить...


На этот раз его вернуло в реальность прикосновение. Он вздрогнул и поднял голову: Натали стояла рядом.

- Доктор хочет поговорить с тобой.

- Со мной? Зачем? - пробормотал Чесс, но тут же встал, понимая, что спорол чушь, потому что думал о работе и автоматически воспринял слова Натали как помеху. Конечно, он должен поговорить с врачом! Натали, по правде сказать, относилась к своей аллергии совершенно несерьезно. Да и с английским у нее было не очень. Видимо, профессор понял это, вот и решил поговорить "с родственниками". Все правильно.

После фальшиво-успокоительного холла кабинет известного иммунолога радовал деловым беспорядком. На стене что-то пятнистое в рамке, вроде Кандинского. На столе стопка медицинских изданий, исчирканный ежедневник, стакан с засохшим полумесяцем лимона и глиняный горшок в форме африканского божка с большим дырявым животом. Живот-горшок набит разноцветными фломастерами.

Внешность врача тоже радовала: в телефонном разговоре его голос показался Чессу слишком молодым, но теперь он видел, что обладателю этого голоса не меньше пятидесяти. Крупный нос, мешки под глазами. Прямой, хотя и очень усталый взгляд. Нет, на шарлатана не похож.

Оглядев Чесса, профессор, по всей видимости, тоже остался доволен. Он кивнул каким-то собственным мыслям, и даже не стал тратить время на приветствия:

- Для начала хорошая новость. У вашей подруги нет аллергии. Впрочем, это лишь мое мнение.

- Но у нее же это... отек Квинке... или как его там... - нахмурился Чесс.

- Да-да, очень похоже. Но это, так сказать, внешние проявления. Они бывают одинаковы при очень разных проблемах. Реакция одна, но механизм ее запуска разный.

- Я понимаю. Разные аллергены.

- Нет-нет, аллергены могут быть вообще ни при чем. Представьте, что ваш организм - это крепость, которую защищает большая армия. Необъяснимый выброс гистамина, то есть отражение мнимой атаки врага, может начаться по разным причинам. Бывает, солдаты на передовой замечают в темноте какое-то движение. Они думают, что это противник, и начинают стрелять. Так, в очень грубом приближении, возникает аллергическая реакция. Но бывает и так, что приказ открыть стрельбу приходит из главного штаба.

- Вы хотите сказать, что проблема у нее в мозгу?

- Точно. Истерическая реакция. Поэтому я и пригласил вас. Я так понял, что ваша подруга - иммигрантка. Можно узнать, как вы познакомились?

- Через Интернет. Ну, просто... в одном литературном форуме общались.

О том, как оно было на самом деле, Чесс до сих пор не рассказывал никому, и здесь тоже решил не откровенничать. Понятно, что службами знакомств пользуются многие. Но признаваться в этом как-то неприятно.

Он и сам ни за что не пошел бы на этот русский сайт, если бы не Сэм. Узнав о депрессии Чесса из-за неудач на литературном фронте, двоюродный брат вытащил его кататься на горных лыжах. И всю дорогу туда и обратно кормил байками из своей адвокатской практики. Одно из дел их конторы было особенно смешным. Преуспевающий бизнесмен из Чикаго познакомился с иностранкой через сетевую службу знакомств. Дело уже шло к свадьбе, когда счастливый влюбленный отправился в Россию - и обнаружил, что девушка, с которой он полгода строил амурные планы, выглядит совсем не так, как на снимках, вывешенных на сайте. Причем никакого злого умысла не было: вебмастер перепутал фотки при верстке. А девица была так увлечена внезапным интересом со стороны заокеанского принца, что даже не удосужилась проверить свое лицо в электронной анкете.

Ночью после лыж, бродя по Интернету, Чесс ради хохмы залез на тот самый сайт, и... В этот раз русский вебмастер не ошибся.

- В Интернете? Очень интересно! - Иммунолог откинулся на спинку кресла. - Хотя в вашем случае это, наверное, только на пользу. В сетевых дискуссиях люди зачастую узнают друг друга лучше, чем при встрече в баре.

- Да, мы долго общались на разные темы, прежде чем решили встретиться.

- Ну хорошо, а вы можете вспомнить, что предшествовало последнему случаю этой... реакции? Какие-то необычные события? - Врач сделал тактичную паузу, но все-таки продолжил: - Может быть, ссора?

Чесс подумал с минуту.

- Нет, мы практически не ссоримся. Ну, спорим иногда, конечно. А в тот день главным событием был сгоревший электрочайник.

- Это она его сожгла? И расстроилась?

- Нет, я. А она... ну, посмеялась. Сказала, что это знак. На прошлой неделе у меня сгорел кулер в домашнем компьютере. Она любит такие совпадения. Вечно видит в них какие-то намеки свыше.

- И вы не ругались?

- Да нет... Когда она сказала про знак, я тоже посмеялся. И рассказал ей историю, которую недавно прочитал в нашем программерском форуме. История как раз с русским парнем случилась. У него в новой квартире за одну неделю сгорели холодильник, стиральная машина и пылесос. Все ремонтники головами качали - мол, странные какие-то короткие замыкания. Ну и у человека тоже появились такие мысли... про нечистую силу. А потом пришел к нему местный электрик, еще одну розетку подключить. Тут-то все и выяснилось. У них там, в России, розетки раньше были на два контакта. Но когда появилось много импортной техники, начали ставить европейские розетки. Там предусмотрена третья клемма, для заземления. Так вот, у этого парня во всех розетках на клемму заземления была выведена "фаза". То есть на корпус всех бытовых приборов шло 220 вольт из электросети. Оттого они и горели при каждом удобном случае...

Чесс замолчал и поглядел на врача. Тот как будто и не слушал: сидел и рисовал какую-то каракатицу на уголке ежедневника. Намек на то, что прием окончен?

- Так что вы посоветуете? - Чесс сделал движение, будто собирается встать.

Профессор с явной неохотой оторвался от каракатицы.

- Этот парень с розетками. Вы сказали, он русский?

- Да, из Москвы. Я еще подумал, это совпадение ее позабавит.

- А вот здесь вы, возможно, ошиблись. Если бы вы навсегда покинули свою страну, вам было бы приятно слушать такие шутки? Про техническую отсталость ваших соотечественников?

- Неужели она из-за этого?...

- Только мое предположение. К тому же я не психиатр, а здесь нужен именно он. Вам же могу посоветовать просто быть более внимательным к ней. Возможно, тогда вы и без психиатра обойдетесь.

Он резко встал и протянул руку через стол. Чесс тоже вскочил. Рукопожатие профессора оказалась на удивление крепким, и Чессу снова вспомнилось несоответствие внешности старика и его молодого голоса по телефону. Впрочем, глиняный африканский божок на столе еще меньше соответствовал цветным фломастерам, торчащим из его живота-горшка.


# # # #


В оранжерее Фипс было жарко, влажно и зелено. В обратном порядке - сначала, еще снаружи, они заметили зелень, яркое пятно застекленного лета на фоне октябрьской охры снаружи. А влажный, насыщенный ароматами воздух внутри сразу вызвал у Чесса странное чувство общности с тропическими растениями, словно он окунулся в пруд. Дискомфорт от жары он почувствовал минут через двадцать: мокрый воротник начал неприятно липнуть к шее. Но это было неважно - Натали здесь нравилось.

И слава богу. Единственное интересное место, которое он смог вспомнить, пока они спускались по ступенькам клиники. До автобуса оставалось четыре часа. Первой мыслью Чесса было оправиться на автовокзал и хотя бы там спокойно посидеть-поработать. Однако слова профессора все еще резонировали в голове.

Она никогда не жаловалась, нет. Но теперь Чесс видел, что действительно был невнимателен. Что она видела в Моргантауне, чем она увлекалась? Ну да, занималась музыкой в Центре Искусств при Университете, куда перевелась из своей русской музыкальной академии. Говорила, что нравится, но...

Однажды он заехал за ней чуть раньше, чем они договорились. И чтобы не скучать в машине, пошел искать ее класс. Ему указали подвальный этаж, где он долго открывал дверь за дверью, находя за каждой следующей точно такое же маленькое помещение без окон, с точно таким же черным пианино. В этом было что-то параноидальное. После десятой пустой кельи с молчаливым близнецом-пианино он бросил поиски и выбежал на улицу. Натали уже ждала у машины. Он пошутил насчет клаустрофобии. Она ответила, что для занятий музыкой самое главное - тишина.

И так во всем: сплошные загадки, которые он до сих пор как-то ловко игнорировал. Прав, прав этот доктор.

В оранжерее он сразу повел ее к орхидеям. "Ах, какая красота! Я таких никогда не видела!..." Но теперь обостренное внимание Чесса было не так легко обмануть: орхидеи ей не понравились. Зато он заметил, как в следующем парнике она прямо-таки бросилась к каким-то невзрачным цветочкам, больше похожих на сорняки - мелкие голубые крестики с желтым кружком в центре. Она даже погладила их. На выходе Чесс немного отстал, чтобы спросить название у смотрителя.

Пока они бродили по оранжерее, он вспомнил о музее Карнеги. И опять же, согласие Натали его не обмануло: при взгляде на бетонный куб музея она едва заметно поморщилась. Он предложил забить на музей, под предлогом того, что пора перекусить.

Ресторан выбирала она. С виду вполне обычный маленький ресторанчик, но в меню нашлись "блинз". Это привело ее в восторг. Она сказала, что это, несомненно, знак: они гуляют в верном направлении.

Тоска по родине? После обеда Чесс аккуратно вывел их почти случайное блуждание к русской церкви. Натали оставила ее без внимания. А как насчет Собора Знаний? Предложение подняться на самую верхотуру этой достопримечательности было встречено с интересом... но наверху, разглядывая Питсбург с высоты птичьего полета, она опять заскучала. Зато, когда вышли, показала Чессу странную девицу, вздумавшую позагорать в октябре под самыми стенами небоскреба: "Смотри, какой смешной купальник!"

Одежда, вечное развлечение женщин! Чесс перебрал в уме несколько известных магазинов... Нет, не подойдет. Он не знал, почему, но уже чувствовал, что в отношениях Натали с окружающим миром есть какие-то свои принципы. Большие сверкающие магазины с пластиковой вежливостью продавщиц - нет, не пойдет. Что-то другое...

Он улыбнулся, взмахом руки остановил желтое такси. "Блошиный рынок". Чернокожий водитель с множеством косичек сверкнул зубами в ответной улыбке. Двигатель и Боб Марли запели в унисон.

Это было прямое попадание. Она останавливалась у каждого прилавка-развала, вытаскивала одну за другой всякие безделушки, и веселилась как ребенок. Но покупать ничего не позволяла. Вскоре Чесс и сам понял, что ей достаточно лишь увидеть вещь, покрутить в руках, как очередное подтверждение своей загадочной картины мироздания - и можно идти дальше.

И только когда она выудила из очередной разноцветной груды коричневое индейское платье, расшитое бисером и маленькими зеркальцами, и долго не отходила он него, теребя какие-то завязочки, встряхивая подол - Чесс вытащил бумажник и заплатил не торгуясь. Импровизированная примерочная из двух кусков белого полиэтилена на минуту превратилась в театр теней, но он почему-то не сомневался, что сегодня она уже не снимет это платье. Солнечные зайчики бежали за ними до самого автовокзала.

В автобусе они болтали - о жизни вообще и о том, что пролетало за окном. Она рассказала, что в России осенняя листва совсем другого цвета, более равномерная смесь желтого и красного. Здесь же октябрьский лес - очень контрастный, и главное, включает практически всю палитру. Особенно ее восхищали фиолетовые деревья.

Он в ответ заявил, что хочет выучить названия цветов на русском, и она стала называть их, показывая примеры на пролетающих мимо деревьях. Деревьев было много, Чесс путал слова, и они со смехом начинали все сначала. Потом Натали сказала, что можно запоминать по-другому, по порядку в цветовой гамме, где каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Это было еще трудней и еще смешней, и Чесс запомнил только фазана, потому что фиолетовые радовали Натали больше всего, и показывая деревья за окном, она неизменно выделяла их: "Каждый... охотник... охотник... желает... каждый... желает... желает... фазан!"

Через час она уснула у него на плече, а он продолжал отрешенно глядеть в окно, точно в калейдоскоп. Где-то на задворках сознания копошилась мысль о том, что надо бы достать "пальм" и заняться фильтром, но в конце концов он решил, что достаточно повозился сегодня, проколов как будто нет, можно и отдохнуть.

Да и вообще, с чего он так подсел на эту работу... "Почему ты видишь только плохое?" За все время, что они были вместе, Натали говорила ему эти слова раз сто. Но только сегодня ему пришло в голову, что так оно и есть. Он слишком увлекся борьбой с электронным мусором, а ведь начинал-то с противоположного! Его программа-секретарь собирала полезное, а не охотилась за вредным. Вот Мэттью и Джон - другое дело. Они давно помешаны на спаме. Джон даже какую-то собственную религию на этой почве придумал, и при любом удобном случае старается ввернуть, что каждый человек после смерти превращается в мусорную почтовую рассылку. "Знаешь, почему их называют "спамом"? Так называлась ветчина, которую рекламировали в Монти-Пайтоне. А что такое человек в гробу? Это тоже ветчина, гы-гы!" Шутка, конечно. Но вполне отражает образ мышления.

Ну ничего, вот сдадим "Маугли", а там уже можно будет поставить вопрос ребром - или мой проект, или адью...

- Эй, сони, Моргантаун! Ваша остановка?

Усатое лицо водителя "Грейхаунда" нависло над ними в полумраке. Надо же, чуть не проехали. Хорошо хоть шофер запомнил, и подошел, чтобы разбудить. Чесс поблагодарил усатого, разбудил Натали, и они вышли.

Уже совсем стемнело. При свете тусклых фонарей на улицах знакомого даунтауна солнечное настроение Чесса сразу улетучилось. И зеркальца на платье Натали поблескивали как-то зловеще.

Да еще этот дурацкий сон в автобусе... Ему приснились фазаны. Они садились на деревья и свешивали с ветвей большие фиолетовые лапы, неотличимые от листьев, так что разглядеть птиц на дереве было совершенно невозможно. Но во сне Чесс знал, что фазаны там, сидят замаскированные в листве и чего-то ждут... Бред.

Дома они выпили чаю с купленными в Питсбурге пирожными, а потом Натали зачем-то решила переставить все цветы в доме. Чесс понимал, что у нее, в отличие от него, хорошее настроение никуда не делось, и это нормально, вот только вся эта беготня из комнаты в комнату с цветами и с комментариями про цветы, а ему бы сесть наконец за комп в тишине и заняться работой, раз уж время в дороге потратил так бездарно...

Он вздохнул, вынул "пальм" и вышел на веранду. И через пять минут понял, что лучше бы не выходил. Лучше бы лег спать и узнал об этом завтра.

"Маугли" сглючил. Он отфильтровал два настоящих личных письма. Причем переместил их не в "Подозрительные", а прямо в "Мусор". Чесс проглядел логи тестов и убедился, что сбой серьезный. И непонятно, в чем.

Дверь скрипнула. По веранде пробежали отблески электрического света. Опять эти зеркальца…

- Ты переживаешь, что не успел доделать работу? - Она подошла сзади и положила руки ему на плечи.

- Пустяки. - Чесс опустил ладони поверх ее маленьких кистей, легонько пожал их, и убрал со своих плеч. - Иди спать.

- Все будет хорошо. - Она продолжала стоять за спиной. - Сегодня был такой чудесный день! Я увидела это платье и сразу поняла, что мы не зря поехали. Это знак. Мы все делаем правильно.

Чесс вытащил сигареты, щелкнул зажигалкой. Потом еще раз, и еще: зажигалка не работала. Он нервно отбросил ее в кусты:

- Да перестань, какой к черту знак... У нас на рынке индейцы продают точно такие же тряпки. Хочешь, завтра сходи и погляди.

Она не отвечала. Но сама тишина вдруг стала другой. Словно что-то беззвучно оборвалось. Лопнуло.

Он обернулся.

Издалека это можно было принять за румянец, разгоревшийся на ее щеках от беготни с цветами. Но только издалека. Вблизи было видно, с ее лицом происходит нечто похуже. Особенно слева: вся щека превратилась в огромное фиолетовое пятно. Казалось, оно шевелится, продолжая расти.

Натали подняла руку, коснулась пятна. Рука задрожала.

- Я... я сейчас принесу... - Чесс вскочил, уронив сигареты.

Он точно помнил, где таблетки: на дверце холодильника, в отделении для яиц. Непослушные пальцы долго не могли открыть маленькую коробочку. Внутри лежала блестящая полоска с двумя рядами круглых пластиковых пузырьков. Все они были пусты.

Когда он вернулся на веранду, там тоже было пусто.

Чесс выскочил на улицу. Вниз, насколько хватало глаз - ни души. Пробежать три квартала так быстро она не смогла бы. Значит, вверх и за угол, на Хай Стрит. Ну да, конечно, там же аптека, где они покупали эти таблетки.

На Хай Стрит освещение было получше, и прямая главная улица просматривалась на полмили в обе стороны. Ни души. Подбегая к вывеске с красным крестом, Чесс уже знал, что никого там не найдет. Аптека была закрыта.

Он постоял, тупо разглядывая через стекло длинные полки с яркими упаковками и баночками. Все это было похоже на игрушки. Весь безлюдный ночной даунтаун был похож на кукольный город в подсвеченной витрине большого, но закрытого магазина.

Подул ветер. Из переулка вылетел белый полиэтиленовый пакет, покружил на перекрестке и с шуршанием отполз на другую сторону улицы. Чесс поежился и двинулся обратно. Но на повороте к дому не стал сворачивать, а медленно побрел дальше по Хай Стрит. Может, она просто пошла погулять? Да, она любит гулять по ночному даунтауну. Для тех, кто занимается музыкой, самое главное - тишина.

Он как раз пересек красную ковровую дорожку, ведущую из отеля "Морган" прямо на тротуар, когда из стеклянных дверей отеля вышел человек в бежевом плаще и что-то сказал. Вначале Чесс подумал, что обращаются к нему. Но человек прошел мимо Чесса, словно того и не было. При этом он продолжал говорить. Он шел по ночной улице и говорил, повернув голову вправо и делая руками жесты в ту же сторону, словно рядом с ним шел кто-то еще.



[комментировать]

Мерси Шелли
2005
fuga.ru