Алексей Андреев
АМЕРИКАНСКИЙ АЛЬБОМ
(1994-95)
people are strange чужие люди
^^^^^^^^^^^^^^^^^^ ^^^^^^^^^^
people are strange если ты странник,
when you are stranger. люди - чужие.
faces look ugly лица противны,
when you're alone. когда одинок.
women seem wicked женщины кажутся
when you're unwanted. мерзкими, злыми.
streets are uneven если устал -
when you're down. лишь неровность дорог
when you're strange, видишь. и в сердце
faces come out of the rain, никто не находит
when you're strange, имя твое:
noone remembers your name, нет имен для тебя,
when you're strange, странный чужак.
when you're strange, только молча выходят
when you're strange... новые лица из-под дождя...
Jim Morrisson, 1967 Alex Andreyev, June 1994
New-York(?) Leningrad - Washington DC
-------------------------------------------------------------------------
* * *
По хайвею на запад,
по приемнику - Заппа.
Новый звук, новый запах.
Не скучай, моя лапа!
Не зависим, не заперт.
По спидометру - за пять.
Вслед за солнцем, и за пол-
день, и дальше, на запад,
по бетонному змею,
вдоль крыла-водостока,
от всего, что имею,
от себя, от востока,
от нырянья в глаза под
твоей челкою, лапа -
по хайвею на запад,
по хайвею на запад.
June 10, 1994
Washington DC - Morgantown WV
--------------------------------------------------------------------------
Западная девственница
^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
Провинциальная красотка,
как всем пресыщенная гейша,
лежишь и млеешь меж холмами:
Сто градусов по Фаренгейту.
Согласно телевизионным сводкам,
всё те же сто висят над нами
вчера, сегодня, послезавтра...
И лучше выбраться из авто-
мобильной муравьиной спешки
в прохладу кондиционеров,
засесть в какой-нибудь кафешке,
где на своем не очень верном
английском кинуть пару-тройку
фраз дядьке толстому за стойкой;
под звуки блюза или регги
с ним вместе помечтать о снеге,
и повторять в притворном горе:
"Жаль, в вашем штате нету моря!"
^ ^ ^
Часу в шестом темнеют дали,
и вспомнишь, наблюдая высь -
"пора, красавица, проснись!" -
уж thunderstorm в холмы сандалит
артериями трещин-молний
и кроет небо, как ни странно,
не мглой, а чем-то громко-бранным.
Теперь он здесь - хозяин полный:
он гасит свет и телевизор
с рекламами счастливой жизни,
он ливнем закрывает визы
для пешеходных путешествий...
И капель маленькие слизни,
причины крупных проишествий,
вегут мильонами по крышам
и собирают жар и пыль.
Вот камбала-автомобиль
проплыл... И так знакомо - слышать
дождя всеобщий эсперанто,
звучащий в полости веранды.
^ ^ ^
И - видеть: сквозь завесу ливня
Она идет - не та, что днем.
Ей наплевать, что thunderstorm
в холмы вбивает грома бивни
над кукольною красотой,
где нет нестриженной лужайки
и чисты мусорные баки.
Вдоль жёлтых надписей NO PARKING,
в неподходящих для святой
джинсовых шортах, в чёрной майке
Она идет. Ей - восемнадцать,
не больше. И не обознаться,
ведь это - именно Она:
насквозь промокшая, стройна,
с индейской мягкостью в походке,
с чуть видимой чертой испанской
в рисунке носа, подбородка -
Она проходит под шаманский
молебн дождя, и подпевает
на жёваном англафриканском...
А на веранде набивает
в качалке трубку старый Джим.
Из вежливости согласимся с ним:
где, дескать, прок от этих школ?
Ишь выдумала, stupid girl -
петь что-то, шляясь босиком
под неприветливым дождем.
June 22, West Virginia
--------------------------------------------------------
* * *
Сидя в комнате без окошка,
глядя в экран, где всё понарошку,
где всё правильно и железно,
я опять заболел бесполезным.
Нарисовал на доске окурки,
дым, и пол-яблока в красной шкурке,
в контурах дыма - цветы и профиль,
виденный - в Ялте ли? в Петергофе?...
Это - лишь часть моих образов дымных:
Банка-пепельница из-под рыбных,
вроде килек, консервов: по кругу
рыбки на ней плывут друг за другом;
рядом с банкой - горелые спички...
Кстати, у вас не бывает привычки
жечь их одну за одной и смотреть
в пламя, пока продолжает гореть?
Вы не болеете бесполезным?
Всё у вас правильно, всё железно?
Вам не приходит в офисе-склепе
мысль, что жизнь - только дым и пепел?
Может, и вы наблюдали вещи,
что возникают в рисунках трещин?
Может, и вы рисовали окурки
с огрызком яблока в красной шкурке?
Нет? Не страдали ни этим, ни прочим?
Я вам завидую. Но не очень.
August 3, WV
----------------------------------------------------
Сонет
^^^^^
Посмотри на облака,
что плывут так флегматично,
и взирают безразлично
на тебя на дурака.
Что ж ты не родился птичкой?
Вот плевал бы свысока.
Всё бы было бы отлично,
только холодно слегка.
Ты бы зыркал из небес
на ногастых стюардесс,
забывая их легко,
ел бы "птичье молоко",
а когда б кричали "кыш!",
ты бы просто прыгал с крыш.
Oct 4, WV
----------------------------------------------------
* * *
Двадцать четвертая осень.
Год до четверти века.
Желание всё бросить
снова приходит, как дворник,
будит в тебе человека,
что усыплён был игрою,
и обнажает корни
честной своей метлою.
И человек видит:
всё, что он понастроил -
мусор и ракушки мидий,
новый замок для ветра,
где стены слабей, чем у Трои,
а верных законов оси -
лишь новый хлам в стиле "ретро".
Красные листья. Осень.
October 7, Morgantown WV
--------------------------------------------------------
* * *
Я был любопытным всегда, уже с той поры
как в раннем детстве пополз и упал с дивана.
Но после семнадцати остались лишь две игры -
женщины и заморские страны.
О да, я видал интегралы Фурье
и шарил в мудростях Вед, Заветов, и даже Корана,
но пела мне слякоть, лежавшая во дворе:
"Женщины и заморские страны..."
И - я не страдал от невозвращений туда, где был.
и обещаниями не замазывал трещины.
Но даже когда казалось, что всё вокруг - пыль,
были ещё - заморские страны и женщины.
Из штатовских фильмов и прибалтийских дождей,
с японских гравюр, из гогеновских джунглей-нирваны
я ловил их взгляды, и гнал своих лошадей
к женщинам и в заморские страны.
И если когда-нибудь высохнут все моря,
иль просто я не смогу уже встать с дивана...
О нет, я брежу! Лечите же снова меня,
женщины и заморские страны!
Oct 19, WV
-----------------------------------------------------
* * *
"Kathy, I'm lost", I said
though I knew she was sleeping
(S&G, "To look for America")
Запрягай свой "Фолксваген", Кэти -
мы поедем на юг.
Твои куклы на заднем, как дети,
улыбнутся на звук
с моей старой пленки, где "Simon
and Garfunkel, C.Park".
Ссыпав квотеры, никель и даймы,
мы зальем полный бак
на ближайшей бензозаправке.
Ты возмешь себе coke
в тихой бензозаправочной лавке,
я же - атлас дорог.
Две Вирджинии, две Каролины -
сеть асфальтовых вен.
Покатили на юг, Катерина!
Я устал среди стен.
November 22, WV - GA
------------------------------------------------------
* * *
Семьдесят миль в час.
Капли ползут вверх
по ветровому стеклу.
Увидав в первый раз,
ты, отрицатель всех вер,
служащий лишь теплу,
все-ж удивишься слегка.
После поймешь закон -
скорость, воздушный поток...
Но с простотой дурака
будешь следить их гон,
словно уча урок
в этом дождливом "сейчас".
И как конспект твоих вех -
"хайку" в страничном углу:
"Семьдесят миль в час.
Капли ползут вверх
по ветровому стеклу."
Thanksgiving, 1994
Atlanta, GA - Morgantown WV
-------------------------------------------------------------------------
* * *
Дым сигареты. Кольца зимней лени.
Воздушный смех.
Выходит Джим. Зачем-то со ступенек
сметает снег,
И словно елки, чёрные дорожки
на белизне
своей метлой рисует понарошку
в вечернем сне.
Летит окурок в снег, как препинанья
случайный знак.
Звёзд нет. Но загадать сейчас желанье
можно и так.
January 8-10, WV
-------------------------------------------------------------------------
Немного солнца в холодной воде
^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
Когда я прочту тебе все стихи,
и серых дней череда
засушит подарков моих лепестки -
что ты скажешь тогда?
Когда тихий спрут моей тоски
дотянется в твой телефон,
и ты заплачешь, сжимая виски,
не зная, где я, а где он
в пространстве глухих проводов, в местах,
где нету истин простых
и нет океана... Когда я там -
что будешь делать ты?
Повторишь злые слова других?
смолчишь? пропоёшь "ерунда"?
Замерзнут крылья улыбок моих -
что ты скажешь тогда?
Jan 10, WV - Pittsburgh PA
-----------------------------------------------------------------------
* * *
Вечер штатовской псевдо-счастливой рутины.
За окном кафе шелестят машины.
Сам себе напевая арию Магдалины,
ты "имеешь свой кофе".
Думаешь о муравейниках, о лавинах в песочных кучах,
о правильном понимании слова "случай",
и о том, как сложно разгонять тучи,
когда их мало.
И не думаешь: о самоубийствах и их причинах,
о трехстах милях между женщиной и мужчиной,
и о необходимости жить под такой-то личиной
не думаешь абсолютно.
За соседним столом ржёт какая-то китаянка,
из колонок льется джазовая перебранка...
Что, не в кайф? - вынь свой плэйер, где плачет Янка.
Это - жизнь в свободной стране.
И лишь выйдя на улицу, где холодно и неприятно,
ловишь образ: прошлое, куда не вернешься обратно,
как бельё перед стиркой - везде какие-то пятна.
И черничные среди них.
Feb 11, M'town, "Blue Moose"
----------------------------------------------------------------------
Доброе утро
^^^^^^^^^^^
Я люблю иногда заглядывать в окна.
Мне интересно знать, как живут люди.
Проходя по улицам ранним утром,
я люблю слушать звон их будильников,
звон посуды и их смешные напевы
через открытые форточки кухонь и душей,
форточки душ,
не затянутых в галстуки,
смех и ругань не занавешенных улыбками ртов.
И если мое воображенье не врет,
иногда я даже чувствую, как
до меня долетают,
рассеиваясь в воздухе,
остатки ночного тепла из-под пол
небрежно запахнутых халатов людей,
которые поедают свои завтраки.
А дальше, как в среднестатистической сказке,
начинается самое НЕинтересное,
поскольку первая встречная ведьма
рушит весь шарм, превращая нас
в спешащих по важным делам пешеходов
магической фразой "Доброе утро!".
Feb 25, M'town
-----------------------------------------------------------------------
* * *
Я был рождён
за два месяца до того, как Джим Морриссон умер.
Он выл
страшно чувствительным человеком.
Он мог
слышать неслышные песни бабочек
и голоса людей через океан.
Вот почему мне кажется, что
он умер только из-за того, что услышал
этот ужасный, ужасный крик,
когда моя беззаботная мама
уронила меня на кафельный пол
в нашей ванной.
А я
тоже всегда был
страшно чувствительным человеком.
1994, WV
----------------------------------------------------------------------
"Почему у вас с Серегой все песни про дождь?"
(в разговоре 7 лет назад)
Если б я жил в Сахаре,
я бы писал о песке:
о красном песке - в ударе,
о сером песке - в тоске.
Смеясь бы я пел: "Как отлично
ходить по песку без носок!"
И ныл бы про меланхоличный,
синий, вечерний песок...
Формы моей любимой
(которая так далека!)
сравнил бы с неизгладимой
формой барханов песка...
и страсть меня мучила б, точно
песчаные бури и зной -
я звал бы её в песочный
замок, построенный мной.
И как философ отчаянный,
сидя в песках один,
понял бы: жизнь - лишь случайная
цепь песчаных лавин!
С улыбкой же, в просветлении
вещал бы о Вечном Пути,
песчинки, как поколения,
пересыпая в горсти...
Но я не живу в Сахаре -
машины шумят за окном,
и дождь перманентно шпарит.
Я и пишу о нём.
Feb 27, WV
----------------------------------------------------------------------
----------------------------------------------------------------------
American Album II. |
--------------------
Песенка шута
^^^^^^^^^^^^
Звени, звени, мой колокольчик,
в пустынях самых серых дней.
Наш разговор ещё не кончен -
паяц сильнее королей.
Пускай откормленные слизни
трут задом Вечности скамью,
крича: "А вот покончил с жизнью
абсурдный твой Альбер Камю!"
И Гамлеты, всосав свой кофе
(двойной без сахара - в обед),
пусть стонут: "When the music's over,
скорее выключайте свет..."
Но свет не гаснет, идиоты!
По дну самых холодных луж,
изрядно промочивши боты,
гуляет вредный солнца луч.
В холодном темном зазеркалье
лишь пламя спички он подчас -
так мал! Но он звенит нахально,
он положил на всех на вас!
Да, он - проказа. Но в народе
он лечит, а не сеет страх.
А если скоморох уходит,
он оставляет звон - в ушах.
Звени, звени, мой колокольчик!
И с ним, пока он не затих -
мне ничего не нужно больше.
Звени, струна, звени, мой стих!
March 6,
State College PA - Pittsburgh PA -
Morgantown WV
------------------------------------------------------------------------
* * *
"Погоди, скоро будет апрель, -
говорит тебе маленький город, -
Он нальет тебе ливня за ворот,
остановит рукой карусель,
на которой в твоей голове
закружился несчастный ребенок,
что не рвался на аттракционы,
а скучал по морям и траве.
Не спеши, не гони лошадей!"
Город маленький - чище молитвы:
в нём одни безопасные бритвы,
и дома ниже трёх этажей.
И в ночных его улицах грёз
так приятно-легко потеряться...
Ты забудешь, ты будешь смеяться,
наблюдая, как маленький пёс
лихо выскочит из тишины,
чтоб облаять тебя без причины.
И спасая свои брючины,
ты поймёшь, что тебе не нужны
ни высокие крыши, ни бритвы,
ни проклятая та карусель
в этом городе чище молитвы.
Вот тогда и наступит апрель.
March 18, WV
-----------------------------------------------------------------
Снова глядишь в асфальт под ногами,
ищешь монетку с тремя сторонами.
Старый нумизмат со ржавыми деньгами,
новый дзен-буддист с пустыми рукавами,
меченый крестом, но крестом деревянным,
в память о слявянском солнечном боге,
бродишь - неприкаянный и окаянный,
плюнув на легкие чужие дороги.
Сдерживая серую тоску, как рвоту,
бродишь одиноким огоньком по болоту,
ищешь по всему ошизевшему свету
проклятую трехстороннюю монету.
И говоришь: "Хватит! Осень так осень,
ваша взяла." И почти уже бросив
мучить себя в бесполезной работе,
вдруг видишь - другой огонёк на болоте!
Он тоже улыбнётся одними глазами -
чёртову болоту не справиться с нами!
И где-то рядом, почти что в кармане,
звякнет монетка с тремя сторонами.
March 19, WV
-----------------------------------------------------------------
* * *
Нету голове покою,
парадоксы теребят:
что же делать мне с тобою?
чтоб я делал без тебя?
Снова странно и двояко
всё свалилось на меня:
то я плакал среди мрака,
а теперь боюсь огня.
То рычу, как три медведя,
то пою, как соловей -
это мартовская ведьма
поселилась в голове.
И сметает мои маски
своей ведьминской метлой,
и рассказывает сказки,
от которых мне светло.
Безнадежный, но азартный,
как весенний снеговик, -
я так мал, чтоб спорить с мартом,
а растаять враз - велик...
Ну и как тут жить любя
без войны ума и тела?!
Чтоб я делал без тебя?
Что же мне с тобой-то делать?
March 20, WV
---------------------------------------------------------------
День, как в Питере: мартовски-тусклый.
В книжном местные бродят hillbilli,
и одна только книжка на русском -
Вознесенского "Ностальгия..."
Вот тебе пример менестреля,
что известен и неграм, и туркам.
Ну а позы-то! Как у модели
для рекламы клетчатых курток!
Сартр, Кеннеди... Все поголовно
влезли сняться с великим поэтом,
кто себя по-мажорски скромно
звал "носителем Божьего света"...
И смеясь, ты глядишь на страницу
с примитивнейшим палиндромом -
вот, такие, брат, небылицы!
А тираж - даже в Штатах - огромный.
Впрочем, что удивляться - всегда же
находились на свете пижоны
что кричали всякую лажу,
вылезая на стадионы.
Но другого-то нет, однако,
в книжной лавке сей деревенской...
"На безрыбье и сам станешь раком" -
вынь пять баксов.
Сойдет Вознесенский.
March 21, 1995, WV
-------------------------------------------------------------
Поэзия - это честность,
владеющая языком.
Не существом небесным,
но и не дураком
лепится это тесто,
а только тем, кто тайком
ловит рецепты замеса
и тут же из интереса
в язык идёт, как в гастроном.
Это - заснятый разряд,
когда в настроеньи муторном
на остановке утренней,
и вдруг - незнакомки взгляд
и смех: "У тебя компьютеры?
а у меня - дет.сад!"
Вот тут и искра. И внутренний
щелкает фотоаппарат.
March 24, WV
--------------------------------------------------------------
* * *
Здравствуй, разнообразность,
смена ночи и дня!
Мы живём на контрастах.
Потому для меня
в этой пляске на нервах
будь же во всём первой -
ветреннейшей Минервой,
самой милою стервой.
Так и я не забуду
путь к пределам умений -
твой веселейший зануда,
и самый скромный гений.
March, WV
--------------------------------------------------------------
Гении нашего времени
^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
Негорящие рукописи - это утопия.
Боясь за судьбу своих творений,
я
делаю
копии:
стихотворенья,
статьи,
песни -
всё это собирается вместе
и размножается посредством технической магии
на кассетах, дискетах
и просто на качественной бумаге.
Я сейчас не в Восточной Европе, и -
почему бы
не сделать
копии?
Живя среди плодов цивилизации,
неохота оставаться серым!
Для одних цивилизация - это возможность нализаться
и попользоваться белоснежной канализацией.
Для других цивилизация - это Xerox.
Xerox действует на меня, как опиум:
я
делаю
копии.
Я меняю размеры, контрастность -
моя ксерографика просто прекрасна!
Чтоб не смогли своровать,
чтоб потерявши, не горевать,
чтоб всем раздавать, и признание пировать -
нужно
просто
скопировать!
В мире, где тиражируется глупость,
повоюем их же оружием: ну-кась,
кто на копья моих копий?!
Ваша техника - мой ямб.
Я лазал за алмазами в словарные копи,
и тихое эхо моих Фудзи-Ям
средь вашего механического бытия
будет дольше вибрировать,
если
его
скопировать!
Да, это род наглости,
но без неё не распостраняется свет.
А так - Лондон и Токио пишут в ответ,
дескать, мужик! - прикуриваем от пепла твоих сигарет,
и видим, что русские ещё не всё пропили.
И метаем к тебе
свои
копии.
И это - здорово, поскольку не для всеобщего бума,
и не для галки в анналах.
Просто повышается уровень шума -
а мы повышаем мощность сигнала.
Ведь не было бы копирования - и я в своём склепе
никогда не услышал бы Вебберовских рок-опер
и многих других великолепий.
Почему бы и мне
не сделать ряд копий?
Не для обмена на пачку рупий
от их продажи в каком-нибудь "шопе",
а лишь для продления жизни этих листов:
у вас - демографический взрыв Геростратов?
А у меня - храм Артемиды в растущем числе дубликатов!
Замучаетесь поджигать, дегенераты!
Скажете - неуникально? Зато
когда сгорят из них сто -
сто первому не сделается ничего.
Жалко только - пока не потяну
снять копию себя самого,
про запас... Эх, хотя бы одну!
April, WV
---------------------------------------------------------
* * *
Жильцы разрушенного дома.
Осколки старого сервиза.
по чуть заметным, но знакомым
чертам мы узнаем друг друга
в толпе заморской, где как виза -
лицо, и два чернильных круга -
печати глаз.
Хотя у нас
нет с ними разницы в одежде
и в рефлекторности улыбок,
но что до взгляда: в нем, как прежде,
не вылиняв - шероховатость.
Печальный отпечаток зыбок -
обиженность иль виноватость?
Уж не прочесть...
Но что-то есть
во взгляде корабельной крысы,
добравшейся до сухопутных:
мех как у всех, когда он высох,
но плохо высыхает память
о ветре, не всегда попутном,
и об оставшихся за нами
на корабле.
Мы ж на земле
опознаем своих, заметив
на дне зрачков, в душевных норах
ту грусть, и в то же время - ветер,
блеск гордости бывавших в шторме,
осколок белого фарфора
с полоской золота... Но шторки
усталых век
опущены. И человек
опять такой,
как все.
И растворен толпой.
April-May 1995, WV
-------------------------------------------------------------
* * *
Они приходят независимой походкой,
роняют "Hi!" с улыбчивой гримаской,
и по привычке спрашивают, как дела.
Из своего угла
я отвечаю чем-то в том же духе,
хотя при этом по своей привычке
задумываюсь - как же всё-таки дела?
Они же, позабыв меня, уходят
на сцену, где ещё видны
остатки с предудущей репитиции
какой-то современной постановки;
где героиня ловко раздевалась,
заставив меня чувствовать себя
совсем неловко в темноте пустого зала.
Но это уже кончилось. Она,
закинув рюкзачок на спину
и помахав рукой, уходит. А на сцене
уже совсем другое помещенье
из тех же небогатых декораций;
и кто-то спрашивает, как там свет в окно.
И я кричу из зала, что оно
скорей похоже на окно мертвецкой,
чем то, что выходило в сад. Они
Мне отвечают шуткою на шутку,
и пересчитывают розы на комоде,
и говорят: всё правильно, нечёт.
И дальше, хохоча, передвигают
столы и кресла.
И кто-то вертит пистолет на пальце.
А дальше Дженнифер, их режиссер
в зелёном тренировочном костюме,
скачет со сцены в зал, бежит
до пульта где-то за моей спиной,..
вдруг заявляет неожиданно серьёзно:
"Okay. One minute."
И тогда вокруг
вдруг возникает нечто. Атмосфера.
Как будто нагнетают новый воздух.
И гаснет свет с последним взрывом смеха,
и эхо шёпота из-за кулисы
стихает. И при появлении актрисы
я улыбаюсь и припоминаю роли.
Ведь начинается так надоевший в школе
и столь приятный здесь, сейчас -
Чехов.
April-May, WV Studio-Theatre
-----------------------------------------------------------
* * *
Ты потом всё поймёшь, когда вырастешь.
Побывает в глазах больше сырости,
паутинок-морщинок от смеха -
в их углах. Ты найдёшь, где прореха,
не сейчас; но потом, когда вырастешь,
и на холм по асфальту вырулишь,
глянешь вниз и разложишь по полкам
буераки старых просёлков;
и камнями, которые долго
собирались - ты всё это вымостишь.
Так не спрашивай, сделай милость. Ты ж
знаешь: есть - то, что словом не выразишь,
но без слов поймёшь. Когда вырастешь.
May 3, WV
-------------------------------------------------------------
Иероглиф
^^^^^^^^
Ты прислала мне иероглиф -
он на чёртика похож:
у него есть хвост и ноги,
и заточенные роги.
Он весь чёрный - ну и что ж!
Пусть он хоть чернее галки -
у него есть белый галстук,
и в китайском этот бес
означает "happiness",
то есть счастье без вранья.
И как опытный китаец,
я тотчас пустился в танец:
этот чёртик - это я!
Мы и вправду с ним похожи:
я какой-то чёрный тоже,
из нескладнейших кусков -
иероглиф без носков.
Я учился не сдаваться,
оставаться, расставаться...
Что мне, чёртику, осталось?
Только рожки да усталость
в дрейфе по чужому галсу...
Но ещё есть белый галстук,
сшитый из невидных ниток,
из тропинок для улиток
и из строк твоих открыток,
где картонный пляшет бес,
этим беззаботным танцем
приносящий нам, китайцам,
самый полный "happiness".
May 13, WV
----------------------------------------------------------
Брачное объявление
^^^^^^^^^^^^^^^^^^
ИЩУ
женщину с автоматической трансмиссией
для совместного выполнения жизненной миссии.
Можно подержаную,
но в хорошей форме;
тормоза и прочее должно быть в норме;
лучше - "компакт", с крепким фендером;
цвет любой,
но лучше не черный и не голубой.
Желательно, чтобы легко заводилась;
но чтобы не приходилось
менять "резину" слишком уж часто;
чтоб при движении не издавала напрасных
шумов,
и была умеренно-независимой.
Короче - с автоматической трансмиссией.
Но главное - чтобы была уютной:
пижонство a la "лимузин"
не предлагать.
Звонить вечером, 599-7891
May 13, WV
--------------------------------------------------------------
В твоем домашнем телефоне
были счастливые семёрки -
целых четыре из семи.
И он обычно отзывался
смешным "аллё!" и звонким смехом,
мне сообщавшим: "Вот опять
ты меня вытащил из душа!"
Потом рассказывался новый
сон, или жизненный момент.
Теперь твой телефон сменился -
в нём нет семёрок. Лишь четвёрки.
Три из семи. И на вопрос
домохозяйка отвечает скучно,
что будешь поздно, что ушла
ещё вчера. "Что передать?..."
Не говорить же старой дуре
про сон и про "аллё" смешное!
"Ну... в общем, передайте ей,
что скоро прилетает в город
один специалист по душам,
кто сам течёт. Она поймёт."
May 1995, WV
-------------------------------------------------------------
* * *
Несите, Серые Собаки,
нас, потерявшихся во мраке
глупых обид и умных слов -
в Город Непроданных Цветов.
И мы приедем в Город Камня,
в Город Тоски и Суеты.
Однако это в нём - та тайна,
что знаем только я и ты.
Вогруг нас будут миллионы,
но все они - туристы там,
не знают хитрого закона:
с утра нужно упасть в фонтан,
потом в кафешке придорожной
словно пароль, спросить блинов,
и только так проникнуть можно
в Город Непроданных Цветов.
В нём - всё как в Каменном, всё то же:
те же такси, та же зима,
тот же, сам на себя похожий,
отель на Беличьих Холмах...
Но потерявшимся во мраке
там вдруг становится светлей...
Как жаль, что Серые Собаки,
дав нам всего лишь пару дней,
вновь разлучат. И над домами
растает, как один из снов,
открытый и закрытый нами -
Город Непроданных Цветов.
Jan - May 1995,
Pittsburgh PA - Morgantown WV
---------------------------------------------------------------
* * *
Пустая платформа. Брешь в расписании электричек.
Цок. Цок. Цок.
Стрелки остановившихся ног.
- У Вас нет спичек?
- Нет. У меня зажигалка.
- Какая разница.
- В общем-то - да.
Щёлк.
Как икона: лицо, огонёк,
и сзади - тёмная глыба неба...
- Спасибо.
- Не за что.
Цок. Цок. Цок.
Кошачий глаз сигареты,
вальсирующий прочь.
Знаете, какой самый белый танец?
Это -
Белая Ночь.
июнь - июль 1995, Ленинград
----------------------------------------------------------------
-------------------------------------
Copyright (C) 1995 by Alexey Andreyev
-------------------------------------